Клод Дебюсси

Зачем зарабатывать одышку, строя симфонии? Давайте делать оперетты!

Не нужно слушать чьего-либо совета, только совет ветра, который напевает историю мира.

Как-то раз Клод Дебюсси отправился вместе с друзьями молодости в Парижскую Гранд-опера на представление вагнеровской оперы «Тристан и Изольда». Надо сказать, что в юношеские годы Дебюсси обожал Вагнера до самозабвения. Друзья весело вспоминали сумасбродства той поры, в том числе моду на поклонение Вагнеру. Один из школьных товарищей поддел Клода:
— Удивительно, что при всей твоей преданнейшей любви к Вагнеру ты не стал его подражателем…
— Ах, оставь, — усмехнулся Дебюсси. — Сколько раз тебе приходилось с удовольствием лакомиться курицей, однако я не слышал, чтобы ты начал кудахтать…

Сегодня утром, когда я ехал из Вены в Будапешт, то на станции Эйзелгогвар – выговорить это можно только при условии, что ваше горло сфабриковано для произнесения подобных слов, этого можно приблизительно добиться, если очень быстро сказать: «я люблю кавьяр», – оказалась группа цыган, одетых с варварской элегантностью и в шляпах, годных для походов за грибами; пока поезд стоял, они сыграли Марш Ратковского, как сущие демоны.^{[комм. 1]} Я вскрикивал, восхищался, а дело было попросту в том, что один богатый венгерец завещал 600 крон (в год) на то, чтобы перед каждым поездом упомянутый марш играли бы для поддержания любви к Родине в сердцах его сограждан.^[1]:167-168

Точно так же, как Дебюсси не заставил Вагнера исчезнуть из Всеобщей Памяти, так же и никакой другой музыкант никогда не сотрёт имя автора «Пеллеаса и Мелизанды», которое рука Славы навсегда вырезала в блистательном и изысканном списке великих достижений Музыки.^[3]:507

Внешне Дебюсси походил на мать. Многочисленные фотографии сделали его облик очень узнаваемым. Одарённый от природы очень хорошим здоровьем, лишь за несколько лет до смерти он перенёс первые приступы тяжёлой болезни, которая вскоре должна была его отнять у нас..., и у вас тоже, хотел я сказать.
Его характер, по сути, был очарователен; бурные порывы дурного настроения и вспышки гнева возникали на чистом месте, совершенно «внезапно», не оставляя впоследствии никаких следов злопамятства. И потом он нисколько не обижался на вас за свои собственные выходки, в итоге – из чувства наивного эгоизма..., совсем не лишённого обаяния, уверяю вас...^[3]:509

Бедный друг! И правда сказать, доживи он до сегодняшнего дня, мы наверняка стали бы злейшими врагами. Сама жизнь – и «дебюссисты» – приложили бы усилия, чтобы нас разлучить и злобно разорвать наш союз: мы с ним уже давно не шли одной дорогой; наши горизонты расходились час от часу... Ну так что же из того?..
Наша столь долгая близость оказалась навсегда разрушенной.^[3]:509